Неведомое Средневековье: Город/Санитарно-гигиенические службы города

Версия 01:57, 28 мая 2013

Небольшое, но необходимое вступление

Страшные сказки о тотально немытом Средневековье, любви к грязи, блохам и прочим прелестям подобного же рода пришли к нам из XIX века. Надо сказать, что им отдавали должное даже крупные исследователи того времени, в частности Жюль Мишле, один из первых исследователей и издателей полного документального свода обоих процессов Девы Жанны. Ничего удивительного в подобных выводах не было. Во-первых, в те времена материал, касающийся интересующего нас времени, был изучен далеко не в полной мере^[1], во-вторых, срабатывал вполне понятный психологический механизм. Дело в том, что в начале Нового Времени (1550—1750 гг.) гигиена оказалась не в почете — простейшая логика подсказывала, что раньше, как видно, было еще хуже. Хрестоматийный пример того, что умозрительные конструкции, без поддержки документов и археологических свидетельств могут лишь завести в тупик.

Действительно, история не представляет собой подобия палки, гордо устремленной в небеса. За периодом относительного благополучия зачастую следует упадок, и новый взлет. Средневековье не было простой и понятной эпохой, сказочно-белой (как представляется любителям фентези) или столь же непроницаемо черной, как любила подавать ее советская школа. В истории, наверное, в принципе своем не бывает простых времен. Давайте же проследим эволюцию гигиены тела от античного времени до зарождения нашей технологической эпохи.

Начнем с общественных бань

Взгляд назад

Хорошо известно, что термы были частью повседневной жизни во всей обширной Римской империи. По сути дела, везде, где хотя бы на несколько десятков лет утверждался императорский орел почти сразу открывались банные заведения как для колонистов, так и для местных жителей, охотно использовавших новинку. Императорские термы были великолепны, так убийца и тиран Каракалла, не прославившийся больше ничем, выстроил в Риме гигантские мраморные бани, украшенные резным орнаментом и множеством статуй — настоящий шедевр архитектуры того времени. Да и прочие римские бани — монументальные здания с хитрой системой подачи холодной и горячей воды, бассейнами, портиками и целой армией обслуживающего персонала представляли собой незабываемое зрелище для любого путешественника.

Нам сложно ответить на вопрос, как относились к мытью ранние христиане — крошечная кучка бедняков, по ночам тайно молившаяся в катакомбах Присциллы, так как от этого времени, сколь то известно авторам, до нас не дошло документальных свидетельств, принадлежавших адептам новой религии. Однако можно сказать наверняка, что в первые десятилетия существования христианства в его среде кипели нешуточные страсти касательно того, что позволительно и что нет для того, кто желает вести жизнь наиболее подобающую христианину. Полистав «Деяния апостолов» мы отыщем немало отголосков подобных споров. В самом деле, ни Христос, ни его ближайшие ученики не могли а порой и не желали давать предписания по любому частному случаю. Разногласия вызывало буквально все — нужно или нет объединять имущество, должны или не должны христиане питаться за одним столом, следует или не следует есть мясо, вынесенное на продажу жрецами очередного языческого божества.

Одним из таких неясных вопросов был и вопрос о мытье. Действительно, если присмотреться поближе, мы увидим, что христианство — единственная из абрамических религий, не касающаяся вопросов ритуальных омовений, которые и в иудаизме и в исламе занимают немалое место. Сам Христос, как известно оправдывал своих учеников, не вымывших руки перед едой, и нападал на фарисеев, упрекая их, что внешняя чистота сопутствует у них с внутренней грязью и лживостью^[2]. Однако, он же мыл ноги своим ученикам — диллема таким образом, становилась неразрешимой и по сути своей перекладывалась на каждого верующего в отдельности. В дальнейшем христианство пойдет именно по этому пути: вопросы гигиены будут восприниматься как личный вопрос для совести каждого верующего, не имеющий ничего общего с обязательными требованиями нового учения.

Несколько упрощенный взгяд на вещи, характерный для старой советской школы, гласил, что-де оказавшись наконец у власти, христианские епископы в первую очередь потребовали закрытия бань, и Европа на многие века погрузилась во тьму и грязь. На самом деле, ситуация, конечно же, была сложнее. Как мы уже видели, обсуждая грех чревоугодия, навязать обществу некую искусственную доктрину не преставляется возможным. Реальный успех достигается лишь в двух случаях — действуя грубой силой (тогда это возможно, если война идет против меньшинства населения — пример подобного предсталяет силовое подавление множества ранних и поздних еретических сект), или улучив момент тяжелого кризиса, когда подавленную и дезорганизованную массу легко убедить, что для умиротворения разгневанного божества требуется жестокое самоограничение, покаяние и т. д. Впрочем, как только беда минует, население рано или поздно начинает тяготиться навязанными ему правилами, и в скором времени — все возвращается на круги своя. Вспышку подобного религиозного психоза можно проследить во время знаменитой эпидемии Чёрной Смерти, когда под влиянием фанатичных проповедников по всей Европе прошла волна еврейских погромов, психоз самобичевания и умервщления плоти. Однако, вовремя предпринятое противодействие со стороны светских и духовных властей, и в особенности конец эпидемии остановили безумие. Изуверская секта флагеллантов исчезла так же как и появилась.

Но вернемся к нашим баням. Христианство сумело победить и утвердиться у власти именно благодаря своему умению приспособиться к существующим реалиям. Отвергалось лишь поклонение иным богам — и вот здесь адепты новой веры стояли насмерть. Остальное с теми или иными оговорками скорее принималось, и включившись в учение и культ незаметно растворялось внутри. Бани в плане религиозном упрекнуть было не в чем, да и первые епископы — зачастую выходцы из зажиточных слоев населения, привыкшие к банным процедурам с детства не видели в них ничего предосудительного. Обратимся к фактам.

Видный писатель и теоретик богословия Тертуллиан Карфагенский (ок. 155/165 — ок. 220/240 гг.), желая уверить языческое большинство в том, что новая религия никоим образом не покушается на привычные жизненные устои писал в одном из своих сочинений, что «Христиане отнюдь не гнушаются ни форумом, ни рыночной толпой, ни банями». Святой Августин, также представитель африканской общины, относился к баням как к само собой разумеющейся стороне обыденной жизни.

Естественно, ради воздержания от соблазна запрещались т. н. смешанные бани, где по распространенному обычаю, мужчины и женщины мылись в общей парильне. До нашего времени дошел резкий выговор, вынесенный епископом Карфагенским Киприаном некоей его прихожанке, не видевшей ничего запретного в подобном времяпровождении на том основании, что «единственным помышлением являет вымыть и освежить малое свое тело». Епископ резко ответствовал, что не впадая в соблазн сама, она тем не менее способствует соблазну мужчин, пожирающих глазами ее наготу.

Однако, подобные случаи оставались единичными. Умный и осторожный Климент Александрийский (ок. 150 — ок. 215 гг.), вслед за многими иными церковными деятелями, даже позволял своим прихожанам открывать банные заведения; конечно же, с оговоркой, что оба пола будут мыться по отдельности. В своем сочинении «Педагог» (Peadagogus), он специально оговаривает четыре причины для посещения бани, как то: чистоту тела, согревание, здоровье и наконец — удовольствие. Христианам, по его мнению мыться ради удовольствия было предосудительно, согрев также вызывал нарекания, однако, женщинам можно и стоило посещать бани ради здоровья и чистоты, а мужчинам — исключительно ради здоровья. Обратим внимание на оговорку касательно удовольствия: к ней мы еще вернемя.

Св. Иоанн Златоуст (ок. 344 — ок. 407), в течение четырех лет подвизавшийся в качестве ученика некоего отшельника, а затем два года проживший в пещере, постясь и предаваясь молитве, был вынужден вернуться в свой родной город Антиохию, когда слишком уж ревностное умервщление плоти стало сказываться на его здоровье, и здесь среди прочего обратил на себя внимание горячим протестом против закрытия общественных бань. Сделал это император Феодосий, пожелавший таким образом наказать горожан за некую провинность. Иоанн заявил, что печется о детях, стариках, больных, и кормящих матерях, для которых подобное было слишком тяжелым испытанием.

Более того, продолжая спорить с императором, в канун Пасхи Златоуст и сочувствовавшие ему священники устроили в банях торжественное действо с чтением Евангелия и крещением новообращенных (которое в те времена еще совершалось посредством полного погружения в воду). Отправленный императором в ссылку Златоуст более всего страдал из-за того, что сопровождавший его садистски настроенный чиновник запрещал ему мыться. Другое дело, что ради предохранения от соблазна тот же святой требовал чтобы над дверями банных заведений укреплялись кресты, а входящие в них осеняли себя крестным знамением. Обратим внимание и на этот момент.

Но всех перещеголял епископ Сиссиний Тарантский, который однажды будучи спрошенным «Почему ты моешься дважды^[3]?» не без юмора ответил, что делать это трижды не получается никоим образом.

Таким образом, мы видим, что на раннем этапе существования христианства отношение святых отцов к баням было скорее положительным или — по крайней мере, нейтральным. Посмотрим, что произошло позднее.

Трудное начало

Расцвет Высокого Средневековья

Чёрная Смерть и перелом эпох

Примечания